<<<<< Предыдущее |
Там, где я родился говорили: «Язык мой — враг мой». Ещё там говорили: «Язык до Киева доведёт», или «Слово толковое стоит целкового». В общем, простой народ серьёзно относится к владению языком. Любой народ, однако, не только советский. Что израильский, что канадский, да любэ.
Помнится, в начале 90-х, в Израиле, рассказывали мне об одном «русском» учёном мирового уровня, которого взял на работу один из южных университетов. Учёный был настолько крут, что Универ прикрепил к нему профессионального переводчика. Ещё рассказывали мне про одного Артурчика, который подавал надежды где-то в прекрасном месте имени Вейцмана, в центре страны. Артурчик сидел на стипендии, жил вольготно года два. На учёных советах говорил на ломанном английском, а иврит учить отказывался в грубой форме. Мол, жду контракта из США. Контракта так и не дождался, зато, когда пришло время просить новый грант, рекоммендаций не получил и подался назад, в СНГ. Знающие люди сказали, что завернули мужика по полному незнанию иврита. В общем, что тут говорить, — прав был старик Ярос, когда свирепо вращая глазами кричал — «Учите язык, мать вашу!!!». Это хорошо, что Яросу оружие не давали. Не доктора наук мы, не профессора, никому в голову не приходило прикрепить нам в помощь переводчика. Русских вывесок в Виннипеге, например — раз, два и обчёлся. В общем, это вам не Оренбург, не Бат Ям и даже не Торонто. Тута тупо нужно по английски калякать.
Я, господа, всё знаю. Мы с вами из одной корзинки вылезли. Я знаю, что это трудно, я знаю, что пашем от восхода до заката, я знаю, что вечером глаза закрываются и мелькают станки, станки, станки. Ещё я знаю, что мы в ответе за тех кого взяли в супруги и за тех, кого родили. Ну представьте, привозите семейство в новую страну, в новую жизнь. Заходите в Subway купить сендвич и…. из всемогущего папы, из опоры и надежды превращаетесь вы в глупо улыбающееся, краснеющее и жестикулирующее словно голландская ветряная мельница чучело.
-Эх, папа, папа, — подумают детки.
Оно вам надо? Не, я понимаю, ты, мой читатель, ты — не такой. Ты волевой(ая), целеустремлённый(ая), и ответственный(ая) гуманоид (не знаю как будет гуманоид в женском роде). Ты, дорогой мой читатель не относишься к тем 70 процентам бессловестных индивидумов, приезжающих в Виннипег. Ты не относишься к тем, кто годами кормил себя и домашних бесконечными «завтраками» по вечерам, после работы.
Не, сегодня я уже не могу. Я устал, глаза слипаются, ручки белыя учебника не держут и жена полторы недели не давала. Вот завтра, — завтра — другое дело. Завтра будет вторник. Завтра будут силы. Завтра я пару слов обязательно выучу.
И проходит завтра и послезавтра и головная боль жены и праймериз в партии либеральных садоводов-антихристов тульской области. Всё проходит, наступает день полёта и ….. жизнь бьёт наотмашь, рваным вонючим валенком прямо по «фейсу об тейбыл», словами одного известного сатирика.
Мы не виноваты, конечно же. Это — они, коммуняки. Это они нас не научили. Это они таким раком сначала школьную программу составляли, а потом институтскую. Не зря их, коммуняк, ни в одном порядочном доме не любят. Накосячили они, нелюди, а нам, простым смертным, теперь отстреливаться. Один мой родственник однажды предположил, что делалось это всё абсолютно специально. Изобрели в СССР инвалидную версию английского для того, чтоб наш советский гуманоид не мог самостоятельно и гладко общаться с буржуинами. Буржуины — они люди опасные, жувачку дадут, басни расскажут и всё — готов диссидент и оппортунист. Ну на самом-то деле, зачем нашему народу нужен был английский? За железный занавес ни одна муха носу не кажет, над рычагами управления танка прибиты таблички на русском, да и названия магазинов всё ещё на русском пишут.
Альберт оказался типом лет пятидесяти. Его контора распологалась на чердаке одного посреднического бюро в Петах Тикве. На полках стояли всяческие баночки, этикетки которых были плотно усеяны позолоченными иероглифами, а простенькие чёрно-белые ярлычки на русском языке перечисляли недуги, с коими сей восточный медикамент успешно воюет. Ещё там были громадные плакаты с госпожой Долиной и Ф.Киркоровым. Альбертик занимался абсолютно всем, что приносило копейку. Почуяв коньюнктуру он решил обучать мне подобных английскому языку. На тоt момент я не мог оценить его мощности, как преподавателя английского, но в убедительной беседе со мной он пересыпал речь английскими словами и выражениями и рассказывал басни из предыдущей жизни, изобилующие Англией, диссидентством и прочими героическими поступками. У Альберта я взял три урока и покинул его после того, как понял, что либо по недоумию, либо по наглости чрезвычайной он даже не заботился скрывать цель наших занятий. Нет, дорогой читатель, ему до Фени был английский. Его, в основном, интересовала оплата за уроки, наличными и сразу, по факту. В начале третьего урока он спросил, что мы делали на предыдущем занятии, томно закатил глаза, напомнил мне Муссолини и моментально был списан в погреб. Альбертик оказался прохиндеем, банально пользующим новый тренд русскоязычных учить английский.
Потом была Сара, или Моника, или как там её звали. В её легенде значилась работа на какой-то англоязычной радиостанции. Занятия она проводила за собственным обеденным столом с неубранными крошками и обладала громогласным русским акцентом. Я пришёл точно в назначенное время и минут с полчаса терпеливо дожидался в сторонке, пока она закончит с предыдущим студентом. В общем, мне не довелось выяснить, кем она работала на радиостанции, потому что из-за двери вылез алкоголистического вида муж и сказал, что «какой-то пидор десятый раз звонит и хочет получить какие-то кассеты с диалогами».
Потом была Ира. Ира брала дёшево. Раза в три дешевле, чем Альбертики и иже с ними. Ира имела диплом советского иньяза и предлагала занятия в группах. Её я покинул после того-же третьего занятия, когда целый вечер провёл в приятной беседе с дамой лет 170-ти, которая спрашивала меня «What is your favorite movie?” раз шестьсот к ряду в рамках группового общения.
-Рэмбо, Первая Кровь…. Много крови — отвечал я ей с тем, чтобы в продолжение беседы услышать шестьсот первый раз «вот из ёр фейворит муви».
В общем, был я и в какой-то школе, на Бриллиантовой бирже в Рамат-Гане. Был на приёме у австралопитека, родом из Мельбурна, имел беседу с Хаимом, закончившим Гарвард и т.д. И т.п.
Нелегко, очень нелегко было найти правильного, добросовестного преподавателя английского. В конце-концов я нашёл парня по имени Саша. Он разузнал, зачем мне английский и мы тяжело работали с годик, встречаясь два раза в неделю. В занятия входило изучение слов, грамматики, обзор прессы, прослушивание аудиозаписей сводок новостей различных каналов, эпизодов из художественных фильмов и т.д. Я остался доволен. Я понял, где я силён (слова запоминал очень легко), понял, где я слаб (моё ухо плохо различало английские звуки).
На тематических форумах мне очень часто встречались вопросы, — русскоязычный преподаватель, или англоязычный, индивидуальное обучение, или групповое. В общем, поделюсь своими наблюдениями и выводами. Каждому периоду обучения — свой стиль. Мне кажется, что самым первым преподавателем должен быть тот, кто вырос с нами вместе, кто понимает русские анекдоты и не удивляется двойному отрицанию в речи (я НИЧЕГО НЕ сделал). Потому что он точно поймёт, откуда берутся все ваши ошибки. Он не будет механически исправлять порядок слов в предложении, он обьяснит, что английский — это не русский. Он объяснит, что слово «place» (место) по-английски применимо для обозначения географической точки, например, но никак не для кресла в автобусе. Он будет точно знать, что вы не просто что-то лепечете, а пытаетесь напрямую перевести слово в слово какое-нибудь русское выражение, типа «имей совесть», или «ни хрена не понимаю» . Русскоязычного преподавателя, знакомого с англосаксонской культурой (где-то прочитал слово — лингвокультурология….понравилось) найти легче, чем англоязычного, знакомого с русско-советской по той простой причине, что наши, бывшие советские, русскоязычные граждане на сей момент представляют основную массу европеоидных эмигрантов. Это мы разлетаемся по миру, впитывая новые для нас культуры. А не англичане с американцами и иже с ними. Из наших получится гораздо больше качественных шпионов, чем из англоговорящих. Конечно, при условии, что будут учить язык. Я думаю, что полноценно овладеть языком никогда не получится без окунания в языковую среду. И это связано не только с языковой практикой, но и с перенятием культуры(этики?) общения. Мы, родившиеся «там», в глазах англоязычных выглядим грубиянами. Но не потому что мы все на самом деле поголовно грубияны. Мы привыкли общаться друг с другом по-другому. В русском языке повелительное наклонение используется в разы чаще, чем в английском. Почему? Эхо многовекового тоталитаризма? Более беззаботное восприятие словесного и физического насилия? Не знаю. Не хочу лезть в этот омут. Хочу сказать только, что правильный препод должен всё это знать и понимать. Дело тут сводится не к механическому многократному исправлению ошибок, а к объяснению на уровне принципа. Перефразируя известную поговорку скажу — «Что русскому хорошо, — то англичанину нецензурщина».
После интенсивной языковой терапии тет-а-тет с «нашим» человеком приходит естествнное желание проверить себя лицом к лицу с «ними». И это — время найти англоязычного препода. Только нужно помнить, что не всякий носитель английского языка — автоматически преподаватель. Преподаватель — это профессия. Преподаватель сертифицируется. У них есть бумажки. Требуйте посмотреть эти бумажки с приятной улыбкой на лице. Пускай шарлатаны- Альбертики промышляют продажей псевдо-китайской придорожной травы. Азы грамматики вы можете выучить с «нашим» человеком, или даже сами. Препод — носитель языка нужен для закрепления материала, для «обкатки» языка, для того, чтобы почувствовать уверенность в себе.
Дальше нужно выходить «в люди». То-бишь общаться на полную катушку. Недостатком групповых занятий в различных школах является то, что довольно тяжело попасть в однородную группу. Сколько бы уровней не предлагалось в такой школе, в группе всегда будут либо «тормоза», ворующие у остальных время, либо «умники», ворующие его точно так же. Пол урока вы будете слушать детский лепет первых, а вторую половину урока будете засыпать под нудные, длинные, и непонятные монологи вторых. Странная ситуация тут — групповые занятия необходимы, но….эффективны не настолько, насколько нам хотелось бы того.
На самом деле учить язык — это интересно. Это прикольно и при правильном подходе может стать хобби, чего я желаю всем подряд. Я брал старые, любимые, простенькие Голливудские фильмики начала 90-х прошлого века и смотрел их до колик в глазах. Я записывал их на диктофон и потом бегая по дорожке в спортзале бесконечно прокручивал запись. Приятно смотреть любимый фильм, когда наконец-то потихоньку ты начинаешь понимать его в оригинале (и понимать какая чушь на самом деле происходит на экране 🙂 . Можно записывать выпуски последних новостей на английском языке и прокручивать их до посинения в машине по дороге на работу, или с неё. А на работе можно найти какого-нибудь англоязычного человека и настойчиво сводить его с ума своими попытками вжиться в роль канадца. Человек будет прикалываться, он будет пытаться закрыться в туалете, потом сделает пластическую операцию, поменяет имя и эмигрирует в Антарктиду. Не давайте ему, держите его крепко. Пусть ржёт, зараза. У вас есть цель.
Потом был полёт. Мы приземлились и начали адаптироваться. Для того чтобы попасть на какой-нибудь курс для вновь прибывших мне необходимо было сдать так называемый «бенчмарк». Это — Манитобский экзамен, шкала от 1 до 8 по четырём дисциплинам (чтение, письмо.понимание сказанного и что-то ещё). По результатам экзамена новые иммигранты распределяются по уровням английского и могут расчитывать на курс, оплачиваемый провинцией. Я был дико горд собой, когда вышел с экзамена. Я получил четыре восьмёрки и был удивлён, что никто из встречных прохожих не отвешивает мне реверансы и не поливает шампанским. В состоянии безграничной эйфории я погрузился в автобус, следующий из Даунтауна домой, на Ланарк. Я уже живо представлял себе, как повешу свой сертификат с оценками в фойе нашего дома, как ко мне потянутся паломники, как будут нести подарки, пиво, водку. Но в районе Confusion Corner ко мне подсели два очаровательных создания лет 18-ти от роду, в юбочках, еле скрывающих белые зубки и стали трещать о своём, о женском. Я долго напрягал ухо, морщил лоб, копался в словарном запасе, но ничего не получалось. В конце-концов я утешил себя тем, что они говорят не по-английски. Я решительно расцвёл майской розой, когда одна из них выразив удивление на милом личике сказала — «Oh, yeah???». Это всё, что я понял из их разговора. Я понял всё. Сдавать экзамен — это не калякать по-канадски. Сертификат, конечно, я сохранил. Но только понял, что медный грош ему цена. Он не висит у меня в гостиной, под стеклом и в рамке.
Я больше пяти лет в Канаде. Я балдею от этой страны, я работаю по специальности почти с первого дня. Но я до сих пор не блещу английским. Процесс изучения языка никогда не прекращается. Если кто-то решил остановиться — будьте уверены — этот человек себя кастрирует, если конечно он не богатенький Буратино. Но говорят, даже Роман Абрамович калякает по-английски вполне сносно. Наверное он понимает, что делает.
Коллеги, оставьте китайский. Говорят, китайский — язык будущего. Хрен с ним, с будущим. В настоящем стоит учить английский. Даже в Ванкувере английский — всё ещё официальный язык. Если качаете фильмы — качайте на английском, а не на китайском. А, да, и не на русском. Русский — язык прошлого, несмотря на заслуги и фундаментальные корешки классической литературы. На них давно лежит пыль. Мои дети будут учить русский, как дань уважения с прошлому их родителей, а мы будем учить английский, как залог уважения к нашему ближайшему будущему.
P.S. На курсы английского языка в Виннипеге я так и не попал. Рассказать, как там учат английский толком не смогу, но народ говорит, очень и очень весело 🙂 Особенно на самых начинающих уровнях. Там пахнет Сомалией, Занзибаром и другими концами мира.
P.S.S. Кстати, коммунистов попинал просто за рифмы ради. Я готов опять не знать английского, лишь бы иметь тот багаж фундаментальных знаний, который нам давали при советском строе.
P.S.S.S Пользователь Нанака справедливо исправила меня. «Бенчмарк» по английскому — экзамен общеканадский, а не только манитобский. В принципе максимальный бал — 10, но для иммигранта автоматически не выше 8.
Долгими зимними вечерами я изучаю английский при лучине. |
>>>> Дальше |