Archive for the ‘1. О Михал Сергеиче’ Category

О Михал Сергеиче

Воскресенье, 4 ноября, 2012

Вопрос:
У соседа HONDA ACCORD 85г. в., двигатель B18A, кузов СА2. Так вот, стал барахлить карб — нет ли у кого-нить схемы его устройства или чего-то подобного. Заранее БОЛЬШОЕ СПАСИБО!

Ответ:
На апрельском, 1985г. пленуме ЦК КПСС Генеральным секретарем был единодушно избран Горбачев Михаил Сергеевич… Потом были ускорение социально-экономического развития… перестройка… каждой советской семье отдельную квартиру… борьба с алкоголизмом… Первый Съезд народных депутатов — Собчак, Сахаров, страна у телевизоров… «Борис, ты не прав!»… моя первая свадьба… Павловская реформа… пустые магазины… ГКЧП… «в связи с состоянием здоровья»… Беловежская пуща… Триколор над Белым Домом… Гайдар, новые деньги — новые цены… мама умерла… опять новые деньги… танки на мосту, пожар белого дома… опять новые деньги… Совместные предприятия… биржи… ваучеры… МММ с бабочкой… черный вторник… первая Чечня… мой развод… отец умер… я увидел авто.ру… деноминация… дефолт… моя вторая свадьба… начался 21-ый век… Путин… ребенок в первый класс…

А у этой Хонды только сейчас «что-то начал барахлить карбюратор…»

Это — с одного из форумов об японских автомобилях. Последняя фраза ответа, по моему мнению, навеки вошла в «Золотой фонд» русскоязычного интернета. Автор и не думал, скорее всего, что эта фраза никогда не умрёт. Она не умрёт.

К чему всё это? А к тому, что 30 Октября 2012 года президент Горбачёв посетил Виннипег и кроме всяких разных обедов и визитов в редакцию местной газеты держал речь перед молодым поколением канадцев в местном MTS центре.

В 1985-ом году я был восьмиклассником. Я думал, что уже многое знаю и понимаю. Я думаю, в этом возрасте все здоровые люди чаще всего думают, что всё знают и понимают. Гриша Двойрин был обыкновенным продуктом советской общеобразовательной системы. Всё у меня было хорошо — вот они, власть, партия и их экосистема, а вот я, моя семья, мои родственники и мои друзья. Вот они, многословные, жёсткие, непрощающие, а вот мы, полуодетые, немного голодные, но весёлые и задорные. Они пишут постановку, а мы делаем вид, что исполняем роль.

Кое-кто из нас зубрил слова наизусть, входил в образ безоглядно и фанатично, а кое-кто позволял себе импровизировать и со снисхождением выдавал на-гора набор фраз, необходимый для того, чтобы продолжать существовать.

Понятно, что в свои 15-16 лет мы жили так, как нас научило ближайшее окружение взрослых. Я знал, что эти, речистые, опасны. Я знал, что они всё время лгут. Я знал, что язык следует держать за зубами. Так меня научили родители. Мой друг, Андрюха П. это тоже знал. Но он не боялся. Ничего не боялся… скорее всего по детской неопытности, но для истории причины не важны.

Нам было лет по 13, когда мы по пути из школы домой купили в овощном магазине зелёные солёные помидоры. Это было дёшево, прикольно и доступно. Это было вкуснее мороженого. В тот раз помидоры были протухшими и мы решили заявить об этом продавщице. Она долго нас не замечала, а потом зло выматерилась и позвала грузчика, чтобы выгнал нас оттуда, из полуподвального помещения около автобусной остановки на углу улиц Гоголя и Искры. Андрюха тогда сжал в руке тухлый помидор, раздавил его и заявил, — это то, что ждёт этих блядей.

Я любил своего друга Андрюшку. Я улыбался. Но в душе кипятились сомнения… Несмотря на свои 13 лет я знал, что у стен бывают уши. И кроме того, у них есть кулаки. Где-то в глубине души я позавидовал Андрюшке, что он не боится. Значит и дома у него не боятся. У меня дома боялись. У меня дома по ночам звучали «голоса», папаня скверно улыбался, обменивался взглядами с мамой и скрежетал зубами. Они давно мечтали свалить, но меня в свои планы не посвящали. Потому что были мудры и осторожны. Мало ли что я мог наболтать в школе, или во дворе.

В 1985-ом году к власти пришёл Михал Сергеич и заговорил на другом языке. Он не сделал этого сразу. Он тоже был мудрым. Он ходил к врачу в Кремлёвскую клинику, питался в Кремлёвской столовой. Он точно знал, что сразу топором махать нельзя. Надо размяться. Надо дать людям привыкнуть к себе. Но когда он открыл рот, миллионы советских граждан, привыкших поколениями игнорировать длинные, пустые речи, льющиеся из теле- и радио приёмников, с недоумением останавливались и не верили своим ушам.

Жизнь в советском союзе могла быть описана при помощи простейшей метафоры, аналогией с тюремным миром. В Москве сидели воры, в столицах союзных республик сидели блатные. Шашлычок им подносили шестёрки. Кулаками, «бойцами» воровского закона были МВД, а порой и армия. Рядом со всем этим существовали миллионы «мужиков», которые тянули лямку, гнали план, точно знали, кто такие воры, но в дела их не влезали, пока воры не перегибали палку. Момент перегибания — дело нрава и географии. Мужики просто научились жить, по своему мнению не теряя лица, в мире, которым правят блатные.

А ещё где-то рядом, за запреткой, был Пан (Кум) и были вертухаи. Это те, кто всех остальных загнал в тюрьму, потому что эти, все остальные, по мнению Кума и вертухаев, нарушают закон. Метафора работает и здесь. Западный мир, считающий себя цивилизованным и демократичным боялся советского зверя. Коммунистический лагерь — своего рода ГУЛАГ, с зонами разными, с режимами разными, но неизменно за забором, где на вышках стоят вертухаи (НАТО).

И тут начинается самое интересное. В тюрьме существуют ещё несколько каст, несчастья которых нас не очень интересуют. Однако активисты и всяческие козлики — это те, кто сотрудничал активно или пассивно с Кумом и его вертухаями. Козлики могли делать это из идеологических соображений, а могли просто преследовать корыстные цели. Так вот, с точки зрения советского общества, построенного по типу лагерного порядка, диссиденты и оппортунисты относились именно к этим. И знаете, на зонах и в тюрьмах такие особым авторитетом не пользуются. Особенно активных на зонах «шкварили», опускали. Это те, кого гневно обсуждали на партсобраниях и на заседаниях домкомов. Диссиденты понимали, что жить так нельзя и пытались втолковать это мужикам. Но мужикам было нормально с ворами. Они научились жить с ними и молча обходили хаты и малины. Многие поколения советских мужиков знали точно, какими эшелонами летать и какие песни петь. Это была часть мужицкого счастья.

Мужики гнали от себя активистов и козлов потому что в потенциале такая связь ничего хорошего им, мужикам, не принесёт. Потому что бойцы вездесущи и всегда голодны. Но были и такие, что «выламывались». Собирали чемоданы и всеми правдами и неправдами валили к чёртовой бабушке.

А теперь представьте, что один из воров собирает сход и говорит, через голову братвы — господа мужики, а вот эти вертухаи и пиндосы — они вовсе не такие ужасные. С ними можно сотрудничать.

Нужно быть очень смелым, сильным и независимым, чтобы это сделать. (один мой знакомый сказал, что это по глупости, но я не верю)

Я понимаю, что аналогии не всем покажутся лестными. Всё-таки воровской мир в глазах обывателя имеет негативный окрас. Но в масштабах большой советской страны совсем неясно, кто приносил жизни бОльший вред, кто приносил больше несчастья. Воровской мир, который был частью советской субкультуры, одним из ответов режиму, или сам режим, поставивший себя в оппозицию всему живому.

Я не собираюсь здесь говорить, кто плохой, а кто хороший. Всё в этом мире относительно. Если расстрелять всех «плохих» людей завтра, то послезавтра «хорошие» начнуть выделять в своей среде менее «хороших». И «плохие» появятся снова. Я не имею точного определения добру и злу. Я только говорю, что Михал Сергеич был тем самым фактором, который посеял смуту (к худу, или к добру) в умах мужиков. Мужики, доселе избегавшие процессов мышления, стали ворочать мозгами. И среди них открыто и высоко подняв голову стали расхаживать «активисты».

Потом были ускорение социально-экономического развития… перестройка… каждой советской семье отдельную квартиру… борьба с алкоголизмом… Первый Съезд народных депутатов — Собчак, Сахаров, страна у телевизоров… «Борис, ты не прав!»… моя первая свадьба… Павловская реформа… пустые магазины… ГКЧП… «в связи с состоянием здоровья»… Беловежская пуща… Триколор над Белым Домом… Гайдар, новые деньги — новые цены… мама умерла… опять новые деньги… танки на мосту, пожар белого дома… опять новые деньги… Совместные предприятия… биржи… ваучеры… МММ с бабочкой… черный вторник… первая Чечня… мой развод… отец умер… я увидел авто.ру… деноминация… дефолт… моя вторая свадьба… начался 21-ый век… Путин… ребенок в первый класс…(это — всё та-же цитата)

Тут ещё многое можно добавить. И только Президент Горбачёв всё ещё тут. Он не изменился. Потолстел разве что со времён Фороса. И ничто его не берёт пока. И ничто не поколебало его принципа — «не бойтесь высказывать свои мысли».

Я снимаю шапку перед внутренней силой этого человека и пусть у него не барахлит карбюратор.

>>>> Дальше